ЗонаФимыЖиганца Личный сайт Александра Сидорова



Шопен для лопаты

Саша, сократи что надо сам. Я уж с 18 тысяч знаков срезал до девяти – более нету сил…
Александр Сидоров


Случилось это в 80-е годы, когда производство в колониях ещё не упало ниже уровня городской канализации и арестант мог срубить неплохие деньги - если имел хорошую профессию и вкалывал как лось. Один такой чалился на зоне строгого режима. Сорокалетний сварщик с рабоче-крестьянским «погонялом» Андрюха Лопата бомбанул ларёк по пьянке - и загремел за «колючку» по-новой. За Уралом осталась маманя, живущая на крохотную пенсию. Проку от старушки мало: на свиданку за тридевять земель не потащится, деньжат не пришлёт. Сама ждёт помощи. Сперва посылал ей Андрюха небольшие переводы, благо зарабатывал на промзоне не погано. Но дёрнула его нелёгкая как-то перекинуться в нарды с милым старичком-узбеком по прозвищу Шайтан-арба. Тот был майданником - поездным вором «на доверие»: никто из лоховатых пассажиров не мог заподозрить в простодушном азиате опытного «крадуна». Лопата нарды любил, но на деньги «шпилить» опасался. А тут вдруг решил покуражить, сел с бабаём сгонять фишку. И скоро оказался в долгах, как в шелках.

-Шеш-беш - это тибе не шахмат, - покачал головёнкой старичок. - Зидесь башка нужен. А ты сколко засадил - вай-ме...

-Я отдам, в натуре, - заверил Андрюха. - У меня на счёте бабки, ларёк каждый месяц...

- Щито ты, Андрюша? - успокоил Шайтан. – Я же не махновец. Пусть пока долг молчит. Зачем твой ларёк-хорёк, никто тибе за жабры не берёт. Будешь на мене месячный норма выработки записывать, пажилому чилавеку на чай...

Это значило, что Лопата должен давать в месяц две нормы: одну - за себя, другую - за Шайтана. А тому будет капать зарплата за «трудовые достижения». Короче, попал Лопата в рабство.

А тут ещё маманя со слёзными письмами: сестрёнка Любаня шибко приболела, пришли какую копейку, больше ждать неоткуда... Раз не ответил Андрей, другой. А старушка письмецо начальству зоны затележила: может, с сыночком беда приключилась? Отрядный – к Лопате: ты мать-то не забывай да сестру больную! Перечисли деньжат, я проверю. Ты ведь просился на поселение...

-Совсем оборзели! - вскипел Лопата, отстегнув-таки денег. - Волнуются! Мне ихние волнения дорого обходятся!

И решил арестант отбояриться от назойливой родни. Обратился за помощью к корифанам - Лёне Шуршавому, штукатуру Арменчику и фотографу зоны Мише Ашкенази.

-Тебя надо похоронить, - заявил мудрый Миша.

-Ты крышей двинулся?! - подскочил Лопата.

-Шо ты верещишь, как раввин на блудницу? - поморщился фотограф. - Надо ж понимать иронию судьбы. Ты уйдёшь из этой жизни, и друзья уронят скупую слезу на твоё остынувшее тело. Но это будет лишь красивый понт. Знаешь Хохла из второго отряда? Срок тянет за высокое искусство: «баксы» на тетрадном листке цветными карандашами так изображает - хоть в обменный пункт беги! Что ему какая-то «справила». А старушка дрожащей рукой вскроет казённый конверт и узнает, что её непуть шаркнул кони в далёкой донской степи...

-Так тебе цензор и пропустит эту «липу», - возразил Лёня.

-Не надо нас учить, с какого боку кушают мацу, - поморщился Ашкенази. - Через восемь дней отваливает на волю хороший пацан Сергуня Корольков. Выйдет - тусанёт малявку в почтовый ящик.

второе действие развернулось спустя полтора месяца. Замначальника зоны по воспитательной работе майор Ширко субботним утром сидел в своём кабинете и грустно размышлял о превратностях судьбы, которая заставляет его в выходной торчать на дежурстве. И тут раздался звонок с КПП.

-Товарищ майор, к вам две женщины...

-Какие женщины?

-Мать и сестра осуждённого Кубышко. Говорят, умер он недавно, хотят узнать...

- Кубышко умер? Стоит на месяц отлучиться – и вот тебе! Есть кто из прапорщиков? Пусть сопроводит.

Ширко вздохнул. Это был печальный майор. По жизни он пробирался, как по вражескому тылу, поминутно опасаясь подорваться на минных полях или попасть в застенки гестапо. От судьбы Ширко ожидал только пакостей, и она его ожидания оправдывала. Смерть сварщика Кубышко была очередной подлянкой. Таких специалистов на всё производство имелось лишь двое, причём второй через неделю освобождался.

-Алло! Второй отряд? Это кто? Старшина? Амором ко мне!

В дверь протиснулся прапорщик Пилипко.

-Товарищ майор, я тут вам женщин привёл...

-Зайди и закрой дверь!

Как только дверь за прапорщиком закрылась, Ширко прошипел:

-Мне женщин приводят в баню на блядки - а сюда посетители на приём приходят! Пригласи.

В кабинет вошли бодренькая пожилая женщина лет шестидесяти и другая - поникшая и измотанная. Возраст её колебался от тридцати семи до семидесяти трёх. Это была Любаня, младшая сестра Андрюхи Лопаты.

-Здравствуйте. Искренне сочувствую. Андрей был отличным сварщиком. Я сам только что узнал! Всего два дня как из отпуска...

В дверь тихо поскребли. Затем в щель протиснулась коротко стриженая головёнка на тонкой сморщенной шейке.

-Можно?

-А, Мусин! Рассказывай, как же вы Кубышку не уберегли.

- Какую кубышку, гражданин начальник? Это не у нас! Это в седьмом кумовья общак хлопнули!

-Дурочку не валяй. Я про Андрея Кубышко.

-А, Лопата... Так его опера выкупили, какие-то макли с Шайтаном. Незаконная передача объёмов работ. Чурку и нарядчика закрыли в ПКТ, а Андрюхе влепили ШИЗО.

-Так что, у него из-за этого разрыв сердца случился, что ли?!

-Почему? Сидит в изоляторе, как миленький.

-Как - сидит? Он же умер!

У Мусина отвисла челюсть:

-Ни х.. себе...

-Ты что - здесь женщины!

-Я извиняюсь... Ну вы ж поймите, гражданин начальник: три дня назад видел человека живым, и вдруг…

-Как же вы его видели, когда он два месяца уж мёртвый? - вопросила дрожащим голосом Любаня.

-Какие два месяца? В среду ещё был живее всех живых.

-Как же живой? - не унималась Любаня. - У нас и справка о смерти есть, и фотография с похорон.

Замполит насторожился.

-Фотография? Разрешите взглянуть.

За двадцать три года зоновского опыта Ширко ни разу не сталкивался со случаем, чтобы похороны зэка удостоись чести быть запечатлёнными на фотоплёнку. Разве что в Перми, на лесоповале, когда через три месяца после побега особо опасного рецидивиста Жоры Крокодила в лесу нашли окоченевший труп, криминалисты щёлкнули несколько раз место происшествия вместе с дубарем. Но родителям эти весёлые снимочки отослать не додумались.

Любаня, порывшись, протянула замполиту фотографию и аккуратно сложенный вчетверо листок. Они произвели на майора неизгладимое впечатление.

- Ни х.. себе... - тихо сказал майор.

Отхлебнул остывшего чайку, он откинулся в кресло и произнёс могильным голосом:

- Ну - будем воскрешать?

Дальше события развивались с калейдоскопической быстротой - встреча обалдевшего Лопаты с роднёй, вопли и сопли, громовые речи майора Ширко, разоблачение масонской троицы и прочее...

Но что это за фотография, ошеломившая майора? Чтобы ответить на это, перенесёмся назад и восстановим события.

Со справкой о смерти всё получилось удачно. Бланк нарисовал один талантливый «чернушник». Текст сочинил Миша, долго припоминая штрихи своей богатой криминальной биографии - «сообщаем вам», «спешим уведомить» и «доводим до вашего сведения». Получилось убедительно.

- Добавь, что после Лопаты не осталось личных вещей, - посоветовал Арменчик. - За вещами они могут припереться.

Миша добавил. Но главное оставил напоследок.

- Маманю надо пожалеть, - сказал сердобольный Миша. - Мать для жулика - это святое. Оставим ей память о беспутном шалопае.

Ашкенази решил послать за Уральский хребет фотографию с похорон Андрюхи. Для убедительности. Причём не с какими-то голимыми арестантами, а с высоким начальством.

-«Кума» позовёшь? - съязвил Шуршавый. - А гроб где взять?

-Гробик я присмотрел, когда щёлкал ударное возведение третьего цеха, - сообщил Миша. - Шикарное корыто, где раствор замешивают. Пролетарский кумач займём у «козлов» (у меня есть коны). Вот с ментами сложнее. Нужна форма...

-У нас инженер, капитан, всё время в кабинете на «промке» форму держит! - хлопнул себя по лбу Арменчик. - Приходит в зону - переодевается, уходит - опять переодевается. «Хозяин» его гоняет, а тому всё по фигу.

-Ты у нас домушник, тебе и фомка в руки, - подытожил Миша.

И вскоре вся компания собралась в помещении строящегося цеха: дрожащий Арменчик со шмотьём раззявы-капитана, Миша с кумачом и фотоаппаратом, Лопата с видом умирающего лебедя и Лёня – без ничего. Корыто с засохшим раствором взгромоздили на козлы, покрыли красной скатертью - и внутрь залез Лопата.

- Скатёрку подоткните! - режиссировал фотограф. - Придайте контуры! Ну, не прочитывается гроб, не прочитывается!

-Хуль его читать?! - зарычал Лопата. - Это ж гроб, а не «Мурзилка»! Щёлкай скорее, а то козлы трещат!

-Арменчик ещё форму не напялил! А где штаны, Арменчик?

-Какие штаны, слушай? Я пока фуражку нёс, чуть в свои штаны не наложил! Представляешь, что было бы, если б хлопнули с этим бутором! И так проканает.

-Да-а, видуха... Гусар, гребёна мать! Сховайся за козлы, чтоб по пояс не видно было!

-Из-за козлов от меня только фуражка высовывается...

-Лады, как-нибудь скатёркой прикройся. Лопата, шо ты разлёгся в корыте, как папа в винограднике? Мослы торчат!

-А куда мне их деть?

-Может, Арменчика в корыто положим? - предложил Лёня.

-Идиот! На хрен Андрюхиной мамане вместо её сына сын армянского народа?

Наконец, скрюченного Лопату кое-как удалось затолкать в корыто, Арменчик притулился с видом спившегося есаула, Лёня изобразил скорбящие массы - и Миша запечатлел это историческое положение во гроб. Позже эта икона, увеличенная и обрамлённая в шикарную рамку, долго висела в кабинете майора Ширко, скрашивая тяготы его опасного рейда по минным полям жизни...

Ваша оценка: Нет Средняя: 4.7 (35 голосов)
Tags:

Повеселили от

Повеселили от души. Спасибо.


Ой как же до не приличия

Ой как же до не приличия ржал..Замечательный рассказ!!
автору респект


Это ещё сокращённый вариант.

Это ещё сокращённый вариант. Для журнала. А в книге выходил более полный.




Все о жизни в тюрьме